Неточные совпадения
Городничий. Ах, боже мой, вы всё с
своими глупыми расспросами! не дадите ни слова поговорить о
деле. Ну что, друг, как твой барин?.. строг? любит этак распекать или нет?
Там у нас и вист
свой составился: министр иностранных
дел, французский посланник, английский, немецкий посланник и я.
Вчерашнего
дни я…» Ну, тут уж пошли
дела семейные: «…сестра Анна Кириловна приехала к нам с
своим мужем; Иван Кирилович очень потолстел и всё играет на скрипке…» — и прочее, и прочее.
— Нет. Он в
своей каморочке
Шесть
дней лежал безвыходно,
Потом ушел в леса,
Так пел, так плакал дедушка,
Что лес стонал! А осенью
Ушел на покаяние
В Песочный монастырь.
Краса и гордость русская,
Белели церкви Божии
По горкам, по холмам,
И с ними в славе спорили
Дворянские дома.
Дома с оранжереями,
С китайскими беседками
И с английскими парками;
На каждом флаг играл,
Играл-манил приветливо,
Гостеприимство русское
И ласку обещал.
Французу не привидится
Во сне, какие праздники,
Не
день, не два — по месяцу
Мы задавали тут.
Свои индейки жирные,
Свои наливки сочные,
Свои актеры, музыка,
Прислуги — целый полк!
Гласит
Та грамота: «Татарину
Оболту Оболдуеву
Дано суконце доброе,
Ценою в два рубля:
Волками и лисицами
Он тешил государыню,
В
день царских именин
Спускал медведя дикого
С
своим, и Оболдуева
Медведь тот ободрал…»
Ну, поняли, любезные?»
— Как не понять!
По
делу всяк по
своемуДо полдня вышел из дому...
Г-жа Простакова (увидя Кутейкина и Цыфиркина). Вот и учители! Митрофанушка мой ни
днем, ни ночью покою не имеет.
Свое дитя хвалить дурно, а куда не бессчастна будет та, которую приведет Бог быть его женою.
Правдин. Если вы приказываете. (Читает.) «Любезная племянница!
Дела мои принудили меня жить несколько лет в разлуке с моими ближними; а дальность лишила меня удовольствия иметь о вас известии. Я теперь в Москве, прожив несколько лет в Сибири. Я могу служить примером, что трудами и честностию состояние
свое сделать можно. Сими средствами, с помощию счастия, нажил я десять тысяч рублей доходу…»
Я хотел бы, например, чтоб при воспитании сына знатного господина наставник его всякий
день разогнул ему Историю и указал ему в ней два места: в одном, как великие люди способствовали благу
своего отечества; в другом, как вельможа недостойный, употребивший во зло
свою доверенность и силу, с высоты пышной
своей знатности низвергся в бездну презрения и поношения.
Таким образом оказывалось, что Бородавкин поспел как раз кстати, чтобы спасти погибавшую цивилизацию. Страсть строить на"песце"была доведена в нем почти до исступления.
Дни и ночи он все выдумывал, что бы такое выстроить, чтобы оно вдруг, по выстройке, грохнулось и наполнило вселенную пылью и мусором. И так думал и этак, но настоящим манером додуматься все-таки не мог. Наконец, за недостатком оригинальных мыслей, остановился на том, что буквально пошел по стопам
своего знаменитого предшественника.
Очень может быть, что так бы и кончилось это
дело измором, если б бригадир
своим административным неискусством сам не взволновал общественного мнения.
Они тем легче могли успеть в
своем намерении, что в это время своеволие глуповцев дошло до размеров неслыханных. Мало того что они в один
день сбросили с раската и утопили в реке целые десятки излюбленных граждан, но на заставе самовольно остановили ехавшего из губернии, по казенной подорожной, чиновника.
«Не хочу я, подобно Костомарову, серым волком рыскать по земли, ни, подобно Соловьеву, шизым орлом ширять под облакы, ни, подобно Пыпину, растекаться мыслью по древу, но хочу ущекотать прелюбезных мне глуповцев, показав миру их славные
дела и предобрый тот корень, от которого знаменитое сие древо произросло и ветвями
своими всю землю покрыло».
Так, например, заседатель Толковников рассказал, что однажды он вошел врасплох в градоначальнический кабинет по весьма нужному
делу и застал градоначальника играющим
своею собственною головою, которую он, впрочем, тотчас же поспешил пристроить к надлежащему месту.
4. Всякий градоправитель, видящий обывателя, занимающегося
делом своим, да оставит его при сем занятии беспрепятственно.
Этого мало: в первый же праздничный
день он собрал генеральную сходку глуповцев и перед нею формальным образом подтвердил
свои взгляды на администрацию.
Только на осьмой
день, около полдён, измученная команда увидела стрелецкие высоты и радостно затрубила в рога. Бородавкин вспомнил, что великий князь Святослав Игоревич, прежде нежели побеждать врагов, всегда посылал сказать:"Иду на вы!" — и, руководствуясь этим примером, командировал
своего ординарца к стрельцам с таким же приветствием.
Уподобив себя вечным должникам, находящимся во власти вечных кредиторов, они рассудили, что на свете бывают всякие кредиторы: и разумные и неразумные. Разумный кредитор помогает должнику выйти из стесненных обстоятельств и в вознаграждение за
свою разумность получает
свой долг. Неразумный кредитор сажает должника в острог или непрерывно сечет его и в вознаграждение не получает ничего. Рассудив таким образом, глуповцы стали ждать, не сделаются ли все кредиторы разумными? И ждут до сего
дня.
Там уже застал он связанного казенных
дел стряпчего, который тоже ожидал
своей участи.
Несмотря, однако, на раскол,
дело, затеянное глуповцами на «болоте», шло
своим чередом.
Я же, с
своей стороны, изведав это средство на практике, могу засвидетельствовать, что не дальше, как на сих
днях благодаря оному раскрыл слабые действия одного капитан-исправника, который и был вследствие того представлен мною к увольнению от должности.
Больной, озлобленный, всеми забытый, доживал Козырь
свой век и на закате
дней вдруг почувствовал прилив"дурных страстей"и"неблагонадежных элементов". Стал проповедовать, что собственность есть мечтание, что только нищие да постники взойдут в царство небесное, а богатые да бражники будут лизать раскаленные сковороды и кипеть в смоле. Причем, обращаясь к Фердыщенке (тогда было на этот счет просто: грабили, но правду выслушивали благодушно), прибавлял...
Развращение нравов дошло до того, что глуповцы посягнули проникнуть в тайну построения миров и открыто рукоплескали учителю каллиграфии, который, выйдя из пределов
своей специальности, проповедовал с кафедры, что мир не мог быть сотворен в шесть
дней.
В краткий период безначалия (см."Сказание о шести градоначальницах"), когда в течение семи
дней шесть градоначальниц вырывали друг у друга кормило правления, он с изумительною для глуповца ловкостью перебегал от одной партии к другой, причем так искусно заметал следы
свои, что законная власть ни минуты не сомневалась, что Козырь всегда оставался лучшею и солиднейшею поддержкой ее.
Между тем
дела в Глупове запутывались все больше и больше. Явилась третья претендентша, ревельская уроженка Амалия Карловна Штокфиш, которая основывала
свои претензии единственно на том, что она два месяца жила у какого-то градоначальника в помпадуршах. Опять шарахнулись глуповцы к колокольне, сбросили с раската Семку и только что хотели спустить туда же пятого Ивашку, как были остановлены именитым гражданином Силой Терентьевым Пузановым.
В тот же
день Грустилов надел на себя вериги (впоследствии оказалось, впрочем, что это были просто помочи, которые дотоле не были в Глупове в употреблении) и подвергнул
свое тело бичеванию.
Что происходит в тех слоях пучины, которые следуют непосредственно за верхним слоем и далее, до самого
дна? пребывают ли они спокойными, или и на них производит
свое давление тревога, обнаружившаяся в верхнем слое? — с полною достоверностью определить это невозможно, так как вообще у нас еще нет привычки приглядываться к тому, что уходит далеко вглубь.
Всякий рылся около
своего дома и чего-то искал; многие в самом
деле доискивались и крестились.
Понятно, как должен был огорчиться бригадир, сведавши об таких похвальных словах. Но так как это было время либеральное и в публике ходили толки о пользе выборного начала, то распорядиться
своею единоличною властию старик поопасился. Собравши излюбленных глуповцев, он вкратце изложил перед ними
дело и потребовал немедленного наказания ослушников.
— Все вы так на досуге говорите, — настаивал на
своем начальник, — а дойди до
дела, так никто и пальцем для меня не пожертвует.
Он забрался с Домашкой на вышку градоначальнического дома и первый
день своего торжества ознаменовал тем, что мертвецки напился пьян с новой жертвой
своего сластолюбия…
Таким образом взаимно разорили они
свои земли, взаимно надругались над
своими женами и
девами и в то же время гордились тем, что радушны и гостеприимны.
Другой пример случился при Микаладзе, который хотя был сам либерал, но, по страстности
своей натуры, а также по новости
дела, не всегда мог воздерживаться от заушений.
С тяжелою думой разбрелись глуповцы по
своим домам, и не было слышно в тот
день на улицах ни смеху, ни песен, ни говору.
Одни, к которым принадлежал Катавасов, видели в противной стороне подлый донос и обман; другие ― мальчишество и неуважение к авторитетам. Левин, хотя и не принадлежавший к университету, несколько раз уже в
свою бытность в Москве слышал и говорил об этом
деле и имел
свое составленное на этот счет мнение; он принял участие в разговоре, продолжавшемся и на улице, пока все трое дошли до здания Старого Университета.
После бала, рано утром, Анна Аркадьевна послала мужу телеграмму о
своем выезде из Москвы в тот же
день.
На второй и третий
день шли
дела о суммах дворянских и о женской гимназии, не имевшие, как объяснил Сергей Иванович, никакой важности, и Левин, занятый
своим хождением по
делам, не следил за ними.
— Положим, княгиня, что это не поверхностное, — сказал он, — но внутреннее. Но не в том
дело — и он опять обратился к генералу, с которым говорил серьезно, — не забудьте, что скачут военные, которые избрали эту деятельность, и согласитесь, что всякое призвание имеет
свою оборотную сторону медали. Это прямо входит в обязанности военного. Безобразный спорт кулачного боя или испанских тореадоров есть признак варварства. Но специализованный спорт есть признак развития.
Прежде (это началось почти с детства и всё росло до полной возмужалости), когда он старался сделать что-нибудь такое, что сделало бы добро для всех, для человечества, для России, для всей деревни, он замечал, что мысли об этом были приятны, но сама деятельность всегда бывала нескладная, не было полной уверенности в том, что
дело необходимо нужно, и сама деятельность, казавшаяся сначала столь большою, всё уменьшаясь и уменьшаясь, сходила на-нет; теперь же, когда он после женитьбы стал более и более ограничиваться жизнью для себя, он, хотя не испытывал более никакой радости при мысли о
своей деятельности, чувствовал уверенность, что
дело его необходимо, видел, что оно спорится гораздо лучше, чем прежде, и что оно всё становится больше и больше.
Дарье Александровне, действительно, не нравилась эта манера Степана Аркадьича навязывать
свои семейные
дела чужим.
С следующего
дня, наблюдая неизвестного
своего друга, Кити заметила, что М-llе Варенька и с Левиным и его женщиной находится уже в тех отношениях, как и с другими
своими protégés. Она подходила к ним, разговаривала, служила переводчицей для женщины, не умевшей говорить ни на одном иностранном языке.
Теперь, когда лошади нужны были и для уезжавшей княгини и для акушерки, это было затруднительно для Левина, но по долгу гостеприимства он не мог допустить Дарью Александровну нанимать из его дома лошадей и, кроме того, знал, что двадцать рублей, которые просили с Дарьи Александровны за эту поездку, были для нее очень важны; а денежные
дела Дарьи Александровны, находившиеся в очень плохом положении, чувствовались Левиными как
свои собственные.
На другой
день своего приезда он поехал с визитом к генерал-губернатору.
Когда Степан Аркадьич вышел из комнаты зятя, он был тронут, но это не мешало ему быть довольным тем, что он успешно совершил это
дело, так как он был уверен, что Алексей Александрович не отречется от
своих слов.
Левин слушал слова, и они поражали его. «Как они догадались, что помощи, именно помощи? — думал он, вспоминая все
свои недавние страхи и сомнения. Что я знаю? что я могу в этом страшном
деле, — думал он, — без помощи? Именно помощи мне нужно теперь».
Анекдот Степана Аркадьича был тоже очень забавен. Левин рассказал
свой анекдот, который тоже понравился. Потом зашла речь о лошадях, о бегах нынешнего
дня и о том, как лихо Атласный Вронского выиграл первый приз. Левин не заметил, как прошел обед.
Но, несмотря на все эти трудности, он добился
своего, и к осени
дело пошло или, по крайней мере, ему так казалось.
— Личные мнения тут ничего не значат, — сказал Сергей Иваныч, — нет
дела до личных мнений, когда вся Россия — народ выразил
свою волю.
Сидя в углу покойной коляски, чуть покачивавшейся
своими упругими рессорами на быстром ходу серых, Анна, при несмолкаемом грохоте колес и быстро сменяющихся впечатлениях на чистом воздухе, вновь перебирая события последних
дней, увидала
свое положение совсем иным, чем каким оно казалось ей дома.